1734 г. октября 23. – Доношение чаусского рудоискателя Степана Костылева 
руководителю Канцелярии главного правления Сибирских и Казанских заводов Василию Татищеву об обстоятельствах открытия алтайских месторождений медных руд в первой половине 1720-х годов

 

Его превосходительсву господину статскому действительному
советнику Василью Никитичю Татищеву доношение.

 

В прошлом 1720-м году в Томском уезде обыскал я, нижайший, с товарищи моими Михаилом Волковым, Леонтеем да Макаром Останиными, Федором Комаровым выше Томска по Обе и по Алею рекам в Алейских горах в шести местах медные руды. И видя мы такие руды, что они содержанием к плавлению меди плод хорошей имеют, не да[ва]я о том никому знать, дабы в том прииске нам от кого какого препятствия не учинилось, показали мы со оным товарищем моим Комаровым за собою государево дело. По которому нашему показанию высланы мы были ис Томска в Тоболеск, а ис Тобольска посланы в Москву в Преображенской приказ, где мы про те обысканныя руды объявили имянно. И по тому показанию ис Преображенска отосланы мы были в бывшую государственную Берг-коллегию, а ис той коллегии для показания вышепомянутых обысканных рудных мест, как по вышеобъявленным Обе и Алею, так и по другим рекам, отданы мы были вашему превосходительству со объявлением об нас оного дела.

И по прибытии вашего превосходительства в Сибирь, посылан был во оной Томской уезд от вашего превосходительства рудной мастер Федор Инютин, которому велено было по показанию товарища нашего Михаила Волкова все вышепомянутые рудные места осмотреть и описать, и для пробы несколько руд привесть и объявить вашему превосходительству. И оной Инютин, будучи в Томском уезде, был у осмотру и работал только в одном месте на речке Поросе, и потом того ж уезду Чюужского острогу з жителей взял неколикое число взяток для осмотру по Алею реке в горах рудных мест, [но] не поехал, хотя те приисканныя руды уничтожить, якобы мы об них не прямо доносили, возвратился назат. И недоехав до Уктуского завода, где ваше превосходительство жили, убоясь на себя в тех взятках доносу, с Каменского завода неведомо куда бежал.

А в 1721-м году в майе месяце для осмотру вышеобъявленных же по показанию нашему рудных мест посыланы были от вашего превосходительства вторично берг-гаур Павел Брифцын да уктуской житель Никита Петров обще с товарищем нашим Михаилом Волковым, которые по прибытии своем в Томске меня и Комарова и других товарищев наших сыскали, и по общему нашему показанию рудные места осматривали и описывали. А в коликих местах сколько чего по осмотру и описи их явилось, о том, по отбытии в то время вашего превосходительства в Москву, в прошлом же 1722-м году в Канцелярию горного начальства при доезде своем они, Бривцын и Петров, подали опись, и меня с товарищем моим Волковым привезли с собою и объявили во оной же Канцелярии. А на вышеозначенныя Алейския горы для осмотру других рудных мест, за выгорением от огня в степи трав х конскому корму, а потом за наступающим тогда скорым зимним временем, и за дальностию неспособного пути, и за опасностию нашедших тогда ж воровских людей Казачей орды, оных Бривцына и Петрова вести нам, а им для того ехать, было невозможно. И за таким случаем тогда те рудные места осмотром были и остановлены, о чем подлинно явствует при оной же описи поданная им, Бривцыну и Петрову, об нас скаска. И по объявлении нас в горном начальстве в том же 1722-м году определены мы были со оным с товарищем в горную работу, якобы для науки впредь к добыче руд: я, Костылев, здесь на Шиловском руднике, а товарищ мой Волков в Перми на Григоровском руднике. И оной мой товарищ Волков оттуда бежал, а я жил на том руднике до приезду на здешние заводы артилерии господина генерала-лейтенанта и ковалера де Геннина. И по прибытии ево просил я у него об отпуске в дом свой во оной Томской уезд, по которой моей прозбе он господин генерал-лейтенант в Тобольск, в губернскую канцелярию при промемории (пашпорт) отпустил, в которой написал, чтоб во оной губернии справитца, не касаетца ль до нас каких дел, и не отбывая ль каких своих вин руды сыскиваем и объявляем. По которой в оной губернии было справливано, и никаких до нас дел не обыскалось. И для того дан мне ис Тобольска другий пашпорт, в котором объявлено, чтоб и впредь такие руды в Томском уезде сыскивая, объявлять.

А до отпуску моего, в бытность мою еще в Уктусских заводах, сошелся со мною на базаре дворянина Акинфея Демидова прикащик Гаврило Семенов, и спрашивал у меня, что я про алейские руды подлинно ль знаю, на что я ему сказал: «Про оные руды знаю и сыску нашего». И он мне на то сказал, что де тебе оных руд одному не поднять, разве де я тебе в том спомоществовать буду, для того что де мне[1] господин генерал знает. И потому знатно, что он, Семенов, говорил мне такие речи с вымысла, хотя оныя обысканные нами руды от казенных заводов обратить к промыслу Демидова, о чем ниже сего объявлено будет. И после того меня отпустил.

И по данному мне из губернии пашпорту прибыв я в Томск, собрал в товарищи для безопасности из промышленых людей, на помянутыя Алейския горы послал я сына моего Якова Костылева с товарищами ж нашими Леонтеем да Макаром Останиными, которые прибыв, тамо взяли руд ис шести мест и привезли ко мне в дом в Чаужской острог. И с теми рудами для объявления оному господину генералу-лейтенанту послал я с помянутым же моим сыном да с товарищи Останиными и приказал им те руды объявить только ему, господину генералу-лейтенанту, а не другим промышленникам, дабы оныя обысканныя руды производились х казенным заводам и числились прииском чрез наши труды казенныя, а не партикулярныя заводчиков. И за те наши труды приказывал я им просить от него, господина генерала, награждения.

И по оной моей посылке помянутыя сын и товарищи мои сюда в Екатеринбург приехали в 1725-м году и как послышали, что вышепомянутой господин генерал-лейтенант едет из Москвы на заводы в другой раз, то они с привозными рудами поехали навстречю по Кунгурской дороге, и в то время помянутой же Демидова прикащик Семенов с ними съехался, и, недоехав до Кленовой горы, вместе с ним, Семеновым, его господина генерала-лейтенанта встретили. И оной мой сын с товарищи посланные от меня руды объявили, и по прибытии в Екатеринбург оныя были пробованы, а по пробе к прибыли явились весьма надежные, так что в здешних положениях таких богатых руд не сыскивалось и ныне сыскать мало надеждно. И после той пробы оной мой сын с товарыщи от него, господина генерала-лейтенанта, отпущены, и дан им пашпорт, в котором объявлено, что для свидетельства тех руд присланы от него будут впредь, а за труды их никакого награждения им не учинено.

А по отбытии отсюда[2] помянутых сына моего с товарищи, в прошлом 1726-м году приехали в Томской уезд от дворянина Демидова прикащики Илья Степанов, Дмитрей Семенов, салдат Петр Фадеев, плавильной мастер Степан Изотов, и меня с вышепомянутыми товарищи моими сыскали и объявили нам данной им господина генерала-лейтенанта указ, по которому велено нам сысканныя на Алейских горах медныя руды показать оным присланным от Демидова. И мы по тому указу те руды в шести местах показали. И после того нашего показания означенныя прикащики с товарищи на тех местах руды добывать и медь плавить почали, и потом завод построили, и назвали те места особливыми званиями, а не так, как прежде от промышленников были именуемы.

И почали называть те места своим прииском, якобы оныя найдены мимо нас. И назвали рудосыщиком беглого здешного ведомства Колчеданского острогу жителя Матвея Устюженина, которому в то время прозвание переменили, дали другое Кудрявцовым. А оной Устюженин не токмо им руды объявлял, но и в тех местах никогда не бывал и жил в бегах в Ышимском дистрикте в раскольнических пустынях. И тако они чинили знатно для того, чтоб о сыску нами оных рудных мест и памяти не было, хотя теми местами к разпространению оного Демидова заводов вечно завладеть.

И видя мы такую себе от оных демидовских прикащиков немалую обиду и сожалея того, что такие богатые руды отданы промышленнику во владение, а не на казенном коште производятца, от чего б был государственной немалой прибыток, и опасаясь от них впредь утеснения, в прошлом 1733-м году приехал я с товарищем своим Макаром Останиным сюда в Екатеринбург к господину генералу-лейтенанту для прошения за прииск вышепомянутых рудных мест награждения, а наипаче для осведомления подлинно ль оному Демидову на тех наших обысканных местах промышлять позволено. При том же объявили ему ж, генералу-лейтенанту, вновь сысканныя в Томском же уезде медные руды в Кыргишской степи по Кожуху реке, которыя по принятии были пробованы, а по пробе явились к прибытку надежные. Токмо и об оных объявленных рудах, чтоб их как промышлять, и поныне никакого действия не производится. А нам не токмо как за прежней прииск алейских руд, что ныне имеются[3] Колывановоскресенские, так и за вновь объявленныя медныя руды от него, господина генерала-лейтенанта, какая милость и награждение учинено, но наипаче великое утеснение и обида неведомо для чего показана. А имянно: в том же 1733-м году в марте месяце посаждены мы были под караулом и содержались в заводской работе скованы более полугоду, и были в неоднократных допросах с немалым пристрастием в Сибирском обер-берг-амте, и биты были безвинно плетьми. А потом он, господин генерал-лейтенант, призвав меня к себе в дом, и приказал написать доношение, якобы мы доброхотно желаем ис Томска сюда с женами и з детьми выехать, которого намерения у нас никогда не бывало. И убоясь, страха ради, оное доношение написав, мы и подали. И по тому доношению вышепомянутой мой товарищ Останин для взятья жен и детей за поруками отпущен, а я живу здесь и поныне. А понеже мы в Томску положены в подушной оклад и платим оныя повсегодно, и от такого выводу может нам учинитца не без раззорения.

И чтоб указом ея императорского величества и милостивым вашего превосходительства разсмотрением повелено было об отдаче приисканных нами алейских медных руд к промыслу Демидова и о всем вышеписанном изследовать, а за многие наши в сыскании руд труды по разсмотрению наградить нас пристойным жалованьем, а жен наших и детей от высылки ис Томска сюда свободить, дабы нам не прийти в наипущее крайнее раззорение.

О сем доносят Томского уезду Чаужского острогу жители Степан Костылев октября 23 дня 1734-го году.

 

[Скрепа по абзацам:] К сему/ доношению/ вместо Степана/ Костылева по его/ прошению/школьник/ Аввакум Просолупов руку приложил.

[Помета:] Подано октября 23 дня 1734-го году.

 РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Кн. 12. Л. 137–139 об. Подлинник.

Опубл.: Серебряный венец России: очерки истории Змеиногорска. – 2-е изд., испр. и доп. – Барнаул, 2003. – Док. № 14, с. 312–316.

 

---